Все мы думаем, что хорошо - это навсегда, заняли своё маленькое местечко под солнцем и сидим греемся. Солнце оно же вечное.

Хорошее воспитание — это умение скрывать, как много мы думаем о себе и как мало о других. Это не я, мастер остроумных афоризмов Марк Твен сказал. И как же он прав. Невозможно прочувствовать чужую боль, не оказавшись в подобной ситуации. Это такой редкий дар или умение любить человека, с которым я практически не встречалась. «Ну ты там, держись, муж (мама) рядом, уже хорошо», «Миллионам людей гораздо хуже, вот парализованным, например» - это лучшее, что вы услышите, когда упадёте в беспросветную бездну отчаяния.
Я и сама была такой. Однажды по глупости и молодости сморозила матери, трагически потерявшей сына в самом расцвете лет, накануне долгожданной свадьбы, в предчувствии внуков. «Хорошо, что у вас ещё дочь есть», - попыталась утешить я. «Никто никого заменить не может», - устало сказала женщина, а надо было просто дать мне по голове лопатой.

Ещё одна великая глупость, которую может возомнить себе человек - это то, что с ним-то такого никогда не случится. Друзья помогут, родные поддержат. Да и вообще, я плохих мыслей избегаю, карму регулярно чищу, живу по фен-шую, проростки пшеницы ем, со всех сторон молодец и заинька в белом кардигане. Меня не изнасилуют, не побьют за сто рублей на улице, я не заболею неизлечимой болезнью, кирпич упадёт на другого, менее просветленного. На работе я в почёте, храню деньги в сберегательной кассе, не хожу по темным улицам и не сажусь в машину к сомнительным таксистам. Прошлое мое чисто, будущее ясно, про слезу младенца кажется Достоевский сказал, а я-то тут причем, я вообще за миру-мир.

Однажды я была с рабочим визитом в одном из социальных районных учреждений необъятной моей области. Дом милосердия в деревне, проще говоря, бюджетная организация. Там было бедно, но по-домашнему тепло и уютно. Комнатки на двух человек, в основном лежачих ничьих бабушек и вкусные булочки. Два круглых столика как в кафе и кухонный гарнитур с чайником, чтобы ходячие (три человека), могли почувствовать себя людьми и сами заварить себе чая.

Здесь я встретила Николая Степановича. Мужчина 59 лет грузно опирался на трость, вставая с кресла. Все попытки помочь ему, негодующе пресекал. А потом я узнала его историю. Николай Степанович долгое время возглавлял районное охотуправление. Это, я вам скажу, должность покруче главы района будет. Не такая хлопотная, зато престижная. Любят, знаете ли, поохотится в наших сибирских лесах такие люди как Герман Греф, Леонид Якубович, Никита Михалков и прочие владельцы средств авиации. Инкогнито, разумеется. Под это дело построены роскошные охотничьи базы, разводят фазанов и кабанов. Заработал на такой работе Николай Степанович на небольшой двухэтажный домик, снискал уважение у односельчан, мало-помалу детям помогал. Да что там говорить, хороший мужик Николай Степанович, честный, с местом просто повезло, должно же и честным людям везти.

Все мы думаем, что хорошо - это навсегда, заняли своё маленькое местечко под солнцем и сидим греемся, Солнце оно же вечное. А вот и нет, может тучка набежать и так до конца и нависнуть над головой безо всякого просвета. В один год у Николая Степановича в драке погиб сын, затерялась в столице дочь, его разбил инсульт, попросили с должности и ушла, внезапно вспомнив мелкие грехи молодости жена. Остался он без просторного дома с оленьими рогами в прихожей, красивого сервиза, коллеги забыли, друзья отвернулись. Раньше-то он ого-го, полезный во всех отношениях человек, с которым и коньячку французского выпить и в баньке попариться приятно, а сейчас глубокий инвалид с нарушениями речи и пенсией в 10 тысяч рублей, часть из которой отдаёт Дому милосердия. Только сестра навещает такая же больная и старая уже, с пенсии кулёчек конфет приносит.

Утешается Николай Степанович тем, что пишет стихи для нянечек и буфетчицы: «Как у нашей Любочки аппетитные булочки». Нянечки жалеют, булочками угощают, иногда домашнего приносят в кастрюльке. Но заняты они, крутятся целый день, поговорить Николаю Степановичу не с кем, хоть с телевизором веди задушевные беседы. Ничьи бабушки не скажут ничего хорошего, только про цены и давление.

И вот рассказал Николай Степанович свою историю, замолчал тяжело, а потом вдруг приободрился: «А давайте, девчонки, я вас кофе угощу?» и промелькнул в его усталых глазах молодой задор. «Нет-нет, что вы, не надо, мы торопимся!» - замахали мы на него руками, дуры-журналисточки, ничего не понимающие ни в людях, ни в бедах их. «Ну я же... я же... просто кофе... по чашечке... пять минут, сейчас сделаю все», и Николай Степанович попытался вскочить с кресла, насколько это было возможно при частичном параличе. «Нет-нет, нам ещё к заведующей надо!» ещё пуще замахали мы на него руками. «Кофе же... Одна чашечка... пять минут» и тут покатились у Николая Степановича из глаз слезы. Человек, мужчина, на долю секунды хотел снова почувствовать себя хозяином положения и своей жизни, открыть шкаф, достать чашки, спросить «сколько вам сахару», пошутить за светской беседой... А мы этого не поняли, не почувствовали, не оценили в своей вечной идиотской спешке. Эти слёзы некогда могучего, влиятельного мужчины так и стоят у меня перед глазами.

Если друг, коллега, знакомый оказался в беде и не видит свет в конце туннеля, не надо кивать ему на шкаф с макаронами и говорить, что в Африке голодают дети. Лучше сделайте то, что он попросит или придумайте что-то неожиданное, да хоть клоуна пригласите. Больше пользы будет.

P.S. Кофе с Николай Степановичем мы так и не попили.

Елена Михалькова Межецкая. Журналист. Жила и работала в Тюмени. В настоящее время живет в г.Орел.